И в 75 – чемпион

«Человек – сам кузнец своего счастья и добьётся всего, чего хочет», говорит Иван Макаров. Он был беспризорником в войну, работником секретного военного завода, спортсменом. Сейчас Иван Макаров – ветеран комбината «Североникель». В его квартире ясно ощущается бег времени: медали, кубки, вымпелы, значки и флажки эпохи, плавно переходящей в третье тысячелетие. По самым скромным подсчётам, побед хозяина не меньше 200. Хотя сам ветеран говорит, что всерьёз начал заниматься спортом, когда вышел на пенсию.

Беспризорник

Иваново детство пришлось на военное лихолетье. Родился он в 1935 году в Масельге Карело-Финской АССР. В четыре года остался без матери, которая умерла прямо в поле, рожая шестого ребенка. Отец женился, мачеха оказалась настоящей. В 1941 году двух старших братьев призвали в армию, а Ваня убежал из дома — подальше от мачехи. Забрался в поезд и поехал, куда глаза глядят.

— Было все равно куда, — вспоминает Иван Макаров. — С такими же беспризорниками катались под вагонами. Был там такой ящик для масел. Заберешься в него, свернешься калачиком и дремлешь под стук колес. Беломорск, Вологда, однажды в Москву попали: вшивые,голодные, грязные, рваные. Милиция нас отловила, меня в Даниловский детприемник поместили до выяснения личности. Вымыли, продезинфицировали, накормили. А когда выяснили, дали двух девушек-сопровождающих и отправили восвояси в пассажирском поезде. Но… Я отпросился в туалет и на полном ходу поезда сиганул наружу. Дошел до ближайшей станции, залез в товарняк и тут только почувствовал себя в безопасности. Питались беспризорники, чем бог пошлет и добрые люди подадут. Часто бродяжек подкармливали пассажиры санитарных поездов. На железной дороге Ваня Макаров встретил одного из призванных в армию братьев.

— Однажды зимой бегу вдоль вагона и чувствую, что за мной кто-то идет. Оглянулся: хромой мужчина в офицерской форме. Не отстает ни на шаг. Состав тронулся. Слышу, ему кричат: «Макаров! В поезд!» Он меня за шиворот и в последний вагон запрыгнул. Разобрались потом — брат Николай, от которого вестей с момента мобилизации не было. Приехали в Петрозаводск. Наши войска только что его освободили. Все разрушено, город горит! Брат — в госпиталь на лечение, я — с ним. Мне форму с погонами дали, как солдату. Мал, худ, шпингалет одним словом… Мне тогда и 10 лет не было.

Певец из госпиталя

В госпитале Иван пришелся ко двору. Шустрый смышленый мальчишка помогал всем: выздоравливающим, санитарам. В свободное время пел песни: голос, слух и память у него удивительные.

А тем временем советские войска уже шли на Берлин. Раненых в госпитале восстанавливали быстро и — в строй. Уехал и брат. А Ивана угораздило заболеть воспалением легких. Из госпиталя его перевели в республиканскую больницу. Вспоминает, лечили только пенициллином, который медики только-только начали использовать в практике. После выздоровления врач сказал: «Ну что, Макаров, ты здоров. Теперь в детдом поедешь».Этого Иван никак не ожидал. Да и слова такого не знал, «приют» было понятнее. И пацан сбежал из больницы. В поезд, под вагон… Зима, холод…. На одной из станций во время осмотра вагонов его обнаружили, но Ивану удалось удрать.

Умудрился как-то в вагон попасть, залез на третью полку, свернулся калачиком: только бы не увидели. На одной из остановок пассажиры вышли.

— Я сообразил, что конечная, — вспоминает Иван Макаров. — Хотел было выйти, чтобы никто не заметил. Вдруг слышу: ну-ка поднимайся! Шинель черная, погоны и звездочки, значит, не милиционер. Оказался морской офицер. Он взял меня за руку и повел к старому вокзалу в Мурманске. Ботинки на мне рваные, сам почти раздетый… Подошел автобус, сели. Я продрог окончательно. Офицер мне перчатки свои отдал, шарф снял, и ноги в него закутал, — голос рассказчика дрожит. Жалость к себе, беспризорнику, у него сменяется благодарностью и гордостью за людей, которые встречались на его жизненном пути.

Сын северного флота.

Когда ехали по Мурманску, понял Иван, что не простой моряк рядом с ним. Все ему честь отдавали. Без лишних вопросов выписали на Ваню Макарова пропуск на громадный военный корабль. На палубе офицер распорядился:

-Мичман, ко мне! Все, что на пацане есть, выбросить за борт. И постричь!

Пока стригли, думал Иван, что тут же, на палубе, замерзнет насмерть. Сырой морской воздух пробирал до костей. А потом в теплом кубрике понял, что началась у него совершенно другая жизнь.

Эсминец «Карл Либкнехт», куда попал теперь уже бывший беспризорник, оказался американским кораблем, пришедшим на Север по ленд-лизу. Ване сшили морскую форму, постепенно откормили, повара старались испечь для мальчика, который стал всеобщим любимцем на корабле, что-нибудь вкусненькое. На единственной фотографии, которая сохранилась с того времени, широко улыбается маленький морячок с округлившимися щеками.

— Капитан первого ранга, с которым я много лет спустя ехал в поезде, был очень удивлен, когда узнал, что я мальчишкой побывал на всех видах кораблей. Видел американские: крейсер «Мурманск», линкор «Архангельск», торпедные катера, тральщики, два ледокола — «Иосиф Сталин» и «Каганович». Хорошо экипированные, мощные боевые корабли. Помню, огромная американская эскадра пришла в Мурманск. Союзников встречали с оркестром, пускали в город. И я, маленький морячок, рядом с ними. Гордость была от сопричастности к общей победе. Однажды в залив вошел большой торговый американский корабль с гуманитарной помощью. Попал в шторм, накренился. Чтобы выправить его, тюки с одеждой и ящики с продуктами стали сбрасывать прямо в залив. Выправили, и корабль ушел, а тюки плавали, их ловили люди…

На боевом задании.

Вскоре командующий Северным флотом адмирал Головко издал приказ: ни одного юного воспитанника (а было их на кораблях в те годы много) на боевое задание не брать. Но Ивану и тут повезло: несколько раз в море в боевом составе он все-таки вышел, а однажды даже на подводной лодке добрался из Мурманска в Полярный.

— После братания с американцами на Эльбе демобилизовался из армии мой средний брат Михаил, — вспоминает Иван Константинович, — приехал в Петрозаводск, узнал, что я на Северном флоте. А я опять заболел, на этот раз свинкой. Попал в мурманский госпиталь. Когда выздоровел, ждал, что за мной с корабля придут. Но не шли долго. И вдруг — два моряка с вещмешками, набитыми провизией! Меня одели и повезли на вокзал: едем к брату в Петрозаводск, говорят.

Довезли и сдали брату вместе с двумя мешками продуктов.

 — Но дороже всего был для меня альбом с фотографиями о моей жизни на корабле, — качает головой Иван Макаров. — В спешке не вспомнили, а может, и не знали. Жалею о нем до сих пор: там остались все доказательства моей «службы».

Гимнастика.

Война закончилась. В Петрозаводске Иван вновь пошел в школу, сразу в 4-й класс, «благополучно» пропустив все предшествующие. На медосмотре, глядя на гибкого, худенького мальчика, врач посоветовала ему записаться в спортивную секцию. Так появилась в жизни мальчишки детская спортивная школа и секция гимнастики. Тренер по гимнастике выставил одно условие: двоечники до занятий не допускаются, поэтому Иван на тренировки приходил с дневником. Учился только на 4 и 5, а гимнастику полюбил на всю жизнь. 18 лет не расставался с этим видом спорта.

Учиться на металлурга Иван Макаров приехал в Мончегорск. Выбрал серьезную мужскую профессию и поступил в горно-металлургический техникум. Макаров был первым гимнастом в городе: имел второй взрослый разряд. Вел секцию в школе № 3 и в техникуме, но с 3-го курса ему предстояло уйти в армию. За день до вызова в военкомат в Мурманске проходило первенство области по гимнастике. Председатель горспорткоми- тета отправила уже побритого наголо призывника на соревнование. Макаров вернулся чемпионом области.

Военный биатлон.

Иван Константинович вспоминает, что отношение к новобранцам в армии в то время было отличное: воспитывали будущих солдат офицеры, которые «хватили» войны. Заботились о срочниках, как о собственных детях. Спорт приветствовался. Два месяца тренировок, доппаёк, и Ивана отправили на соревнования в… Петрозаводск! Домой.

Чемпионат Северного военного округа. Двоеборье: бег на лыжах со стрельбой по 18-километровой трассе (назывался такой спорт — военный биатлон). Были даже прыжки с трамплина. Первый такой прыжок Иван запомнил на всю жизнь.

— Законов аэродинамики я тогда не знал, — рассказывает он. — Тренера на трамплине не было, инструктаж никто со мной не проводил. А в Сортавале самый большой в Карелии трамплин был. Забрался я туда, думал, сердце выскочит. Себя успокаиваю, а вниз гляну — нет покоя. И я взлетел над землей и… не упал! Но не предвидел, что буду задыхаться в воздухе. Еле оклемался. Через четыре дня прыжок освоил. Помогла координация движений и гибкость. Они и сейчас на лыжной трассе в Мончегорске, где я тренируюсь, помогают. Скоростистрашные, поворотов много, но я чувствую себя очень комфортно. Никогда не падаю. На лыжне Макаров предпочитает «конек», бегает в любой мороз на речку Койму, что в 16 км от города. Если температура зашкаливает, одевает, как в молодости, капроновый чулок на носок лыжного ботинка. Так ноги не мерзнут.

Родной «Североникель».

После армии Иван Макаров защитил на «отлично» диплом у начальника цеха заводских лабораторий «Североникеля» Бориса Кошурникова. Тот звал дипломника на работу, но нужно было ехать по распределению в Киров, на секретный военный завод. Там — первая трудовая школа: помощник плавильщика, плавильщик, сменный мастер, старший мастер. Жил в общежитии, купил баян, немного походил в музыкальную школу. Играл-то Макаров на слух и давно мечтал освоить музыкальную грамоту.

Но душа Ивана рвалась в Мончегорск, где ждала его невеста Валентина и начальник цеха заводских лабораторий Борис Кошурников. Он сразу взял Ивана к себе на работу.

— Как я ему благодарен, — говорит Иван Константинович, — очень умный человек был, читал замечательные лекции в обществе «Знание», в цехе окружил себя научными кадрами. На комбинате был создан научный центр. А я после техникума выполнял и функции инженера-технолога, и инженера- конструктора, обрабатывал всю новейшую информацию. Все лауреаты Ленинской премии, кандидаты технических наук через нас прошли. То, что я, простой работник, оказался в таком коллективе — большое счастье!

Но окончить горный институт, как мечтал, Ивану не удалось — совместить работу, учебу по вечерам, семейный быт отцу двоих детей было нелегко. Общественные нагрузки тоже занимали время: секретарь комсомольской организации, партгрупорг, инструктор горкома партии, бессменный физорг.

Работал Иван Макаров и в «Гипроникеле», и в научно-исследовательской лаборатории «Центроэнергоцветмета». Изучал вместе с другими специалистами тепловые ресурсы комбината.

В последние годы летом Иван Макаров живет на даче в Ленинградской области, которую построил сам. Огородничает. А к зиме мчится в любимый Мончегорск, чтобы опять встать на лыжи.